***

по жестяным паркетинам безумья.

по полутёмным переходам дня.



по каплям на трубе водопроводной.

по чистому изнаночному шву.



по обожжённой жертвенной лопатке.

по жертвенным же внутренностям птиц.



по бредням прорицательницы старой,

нанюхавшейся ласковых цветов.



по первому услышанному слову.

по плоскости, которой ляжет туз.



по горсти риса. по кофейной гуще.

по соли, брошенной через плечо.



ты помнишь как ты говорил на пресне,

когда мы шли с нечётной стороны:

"жизнь мне неинтересна. интересны

слова и сны"



***

ах зачем эта ночь

так была

лучше б не было

всё в ней казалось

перевёрнутым и нарушали

перспективу сады

и вода

поднималась замученным паром

и москоу сити

за рекою стеклянной ступнёй

наступал сбросив тесную обувь

с наслаждением пальцами клерка

шевеля



прочитать тебя справа налево?

тебя никогда

не читали таким удивительным образом

свет заслоняя

целлулоидным флагом зеленым



ислам победил

и под взмахи весла на реке

голоса муэдзинов

говорили со всех

установленных сотовых вышек

о погоде в селеньях блаженных

о курсе дирхама

об аятах

воде чистоты ритуальной

и ссудах

беспроцентных бессрочных без сна

выдаваемых банками в вечном круженьи



ночь с глазами открытыми

ночь

неотправленных писем

над городом длящая пепел

то-то в воздухе будут

прозрачно расти твои сны

спи спокойно

пока мы неспешно к тебе выезжаем

каждый с ярким налобным фонариком

с ветром заветным

и с мешочком костей

для игры напоследок

в шеш-беш



***

ты по частям проявлялась и пыточная удивлялась

красный свет на три секунды сменялся белым



(ты при жизни учила кодовой фразе отсчета

я позабыл а ты еще помнишь помнишь

и подсказала)



щель под дверью надежно заткнута тряпкой

воздух над ванной пахнет гидрохиноном

капает кран потому что руки из жопы

а слесарь запил



всюду натянуты нити ты на них сохнешь

и говоришь что это в память вороны

той на мосту

возвращаешься с полдороги

снова ключи забыла



всюду натянута жизнь зафиксируй это

словно улангин-гравёр опускает ручку

пресса и раз два три раз два три в темпе вальса

коснулась пальца



эта бумага почти ничего не помнит

что-то придумывает на ходу бормочет

ты по частям проявляешься ближе ближе

tombe la neige



***

елене михайлик



келе-келе

кто со мной до копчёной земли?



мы потёрли все связи

мы спрятали все корабли

сном окутали базы

три ночи ходили по краю

и солёному раю из ада воды подвезли



пели пели

пока голос не кончился

рылись в коробке со льдом

запасной позабыли

да ну где-нибудь украдём

это славная мицва

три ночи кому-нибудь сниться

тьма светлее любого дисплея на свете своём



еле-еле

на торфяниках ваших

набрали ольховой щепы

притулился – вставай говорят

подрядился – скрипи

запалил – так гори оно ясным

гори оно синим

нас сюда привезли

когда мы ничего не несли им

нас найдут на поверхности

мы ничего не нашли



келе-келе

кто со мной до копчёной земли?



***

раскалялись и тихо светились,

но, почуяв, что жизнь удалась,

возле станции «красный балтиец»

молча шлёпнулись в жидкую грязь.



там и так-то не очень уютно,

на пустой, на ничейной земле,

где и ветошь, и пятна мазута

подмерзают, как дело к зиме.



по ночам, освещённые тускло –

пешеходный вверху переход –

перешёптываемся изустно,

ибо почта долгонько идёт.



и сползаемся по миллиметру,

те, кто корни пустить не успел,

чтобы снова горячему ветру

дать размах металлических тел.



только надо дождаться момента.

в водокачке вскипает вода.

уголь есть. пулемётная лента.

ветер с нами – порвёт провода.



вот и города тёмное порно

мечет свет от угла до угла.

слышишь скрип, слышишь хруст на платформе?

это наша взяла.



[памяти романа арбитмана]



жить в деревянном ковчеге – ты нас обещаешь спасти, ной? –

дом замыкая от черни и свет запирая в гостиной,



мыкая из угла в угол остаток земли прошлогодней –

букв порошок, ветошь пугал, лист дерева богоугодный.



тень отличалась от темени не выпадением слога,

а преткновением времени о придорожного бога.



спи же, песчаник поваленный, дом муравьев и напева.

зря на тебе рисовали мы всякое справа налево.



из волхвования плоского, из завыванья и снега

выткалась блядь вавилонская (думали – библиотека).



солнце, приди же к нам утренним, а не покорным как нынче,

высвети в кухонной утвари все аппараты да винчи,



на посошок чтобы выбрать и, правой махнувши европам,

раз уж не выпало выплыть – хотя бы взлететь над потопом.



***

"как мощны наши лапищи," –

говорили волхвы,

пробираясь сквозь снег.



"где тот ирод, что нам

навязал эту сраную

гуманитарную помощь?



эту лень нежилую

постоялых дворов,

с их одною звездой

на задрипанной вывеске,



с их дурацкой анкетой,

где в графу "цель прибытия"

надо "сын человеческий",

оказалось, вписать".



***

полУночный вывоз снега

в заброшенные поля

в затерянные овраги

на дальние рубежи



(отчаянные сновидцы

когда-нибудь по весне

взбивая гребками полночь

вдоль времени поплывут)



стоящие на развилках

поднявшие фонари

три раза как научили

рукой закрывают свет



(ответственные работы

заведомые лжецы

немыслимые приписки

холодное торжество)



ты тоже ходил в разведку

ты тоже нырял под лёд

когда зима приютила

мгновенные города



(но помнил твоя работа

просеиванье песка

сквозь старческие пластинки

где плавится жадный звук)



***

это фото хранится на стоке

в разбитном и весёлом аду.

все умрут. даже тот, краснощёкий,

что смеётся в четвёртом ряду,

а потом – половина седьмого,

то-то ужинать все собрались –

из под пальца фотографа – слово

в угол кадра сбежит –

"симеиз".

это, видно, названье грибковой

очень стыдной болезни – такой,

от которой зудящее слово

отзывается южной тоской.

то ли дело – териберка: холод,

приполярный лишайник, скала,

все на месте, и Один, упорот,

во главе восседает стола.



[Δημοσθένης]



прижавший

на пляже

одежду

камнями



чтобы ветром

не унесло



не говорит

с тех пор

ничего



одежда

говорит за него



ворочая

медленно

тяжело



брючинами

рукавами



***

чем ещё

ты меня поразишь?

адом, где

преломляется свет?

раем ли,

где живет паразит?

годом ли,

где меня больше нет?

водами –

домом галек и тин?

воздухом,

где стоят жернова?



орфики

зависают в сети.

киники

подбирают слова.

© Aldebaran 2021.

© Геннадий Каневский