Перед выходом из дома я всегда беру ленту от платья, половину монеты и лепесток от искусственной хризантемы. Кукла с незашнурованным платьем, вторая половина монеты и тканевая хризантема остаются ждать меня на спинке дивана. Я знаю, что есть невидимая связь, нити, которые тянутся от одной части оберега к другой. Если моей жизни в шахте будет что-то угрожать, кукла, монета и цветок вытянут меня за незримые нити и приведут домой. Защитный костюм, сапоги, самоспасатель и каска помогают мне в шахте, но они лишь в глубине земли обретают свою силу и предназначение, тогда как мои талисманы связывают меня с поверхностью. У меня ведь нет родных и близких, я, как одиночка, могу рассчитывать на помощь талисманов и кукол. Чем больше человек привязан к другим людям чувствами и родством, тем он меньше интересен серебряному медальону, например, или ожерелью из зубов акулы.

К сожалению, мне не удалось найти привязку к ветру и уговорить хотя бы одно дерево хранить связь с сорванным листом. Так бы я оказался под могучей защитой. Но, видать, в нашем городе хватает людей более несчастных и одиноких, чем я. К таким природа сама тянется. Самой сильной защитой был бы солнечный луч, пойманный и спрятанный за пазухой, точно канарейка. Но только солнце давно никому не помогает, теперь оно само стало врагом людей.

В крупнейшей шахте мира я работаю уже девятнадцать лет. Совсем недолго осталось — и отпраздную двадцатилетие трудовой деятельности. И тогда всё, пенсия. За это время шахта успела сама привязать меня к себе, обмотать своей чёрной паутиной. А значит — нужен новый хранитель, мне нужно до наступления двадцатилетия трудовой деятельности решить, на чью дополнительную помощь я могу рассчитывать. Не думаю, что шахта может разрушиться или ещё чего. Куда опасней просто заблудиться. Почти каждый год мы теряем по четыре-пять человек, они пропадают, их словно съедает шахта. Вообще все эти выработки, тёмные углы, тоннели напоминают блуждания по чреву Земли. И вот мне пока не хочется в один из дней не вернуться со смены, остаться навсегда в этом каменном царстве. Шахта забирает шахтёров, потому что мы уносим ценную породу — сезонный камень. Эта порода располагается на глубине двухсот метров и совершенно необходима в борьбе с глобальным потеплением.

За сотню лет, со времени открытия шахты, средняя температура поверхности Земли увеличилась на несколько градусов, в нашей же шахте всегда прохладно, если не сказать холодно. И это единственное, что не смогли изменить за долгие годы, но причиной тут сам сезонный камень. Ручной труд давно позабыт, буровыми машинами управляют с пультов, а камень, который мы добываем, погружают экскаваторами в самосвалы и доставляют к дробилкам. Тут в каждом тоннеле проведено освещение, есть свой автопарк служебного транспорта и ремонтный отсек. Так что только невозможность нормально согреться мешает работе. Ну и ещё пыль после взрыва в забое, много пыли. Мне иногда нравится наблюдать за нею, за миллионами точек в свете искусственного белого освещения.

Сегодня рабочий день ничем не отличается от вчерашнего, прошломесячного, прошлогоднего. Мы бурим, взрываем, грузим в кузова самосвалов груды сезонного камня. Во время обеденного перерыва я в диспетчерской слушаю, как мой приятель пересказывает несколько малопримечательных курьёзов. Стараюсь поскорее отделаться и уйти. Затем снова иду к пульту управлять буровой установкой. Опыт, накопленный за годы работы, сделал машинами самих шахтёров. Я выполняю работу, как автомат, а сам думаю о своём. Я думаю – может, ещё одну куклу? Куклы крепко держат за нить, связующую её и хозяина. Нужно присмотреться к шарнирной, заказать из Азии… Да вот если я куплю новую, не приревнует ли старая.

Самый верный талисман, конечно, не купленный, а найденный случайно. На дороге или на берегу реки, во время ночной прогулки или поисков дома с незнакомым адресом. Случайные встречи вообще самые неслучайные.

Никто сегодня не пропал, давно уже не было пропавших. Разумеется, это хорошо, но шахта неминуемо возьмёт своё и, судя по тому, сколько времени не пропадал ни один шахтёр, она еле сдерживает свой голод.

Сегодня мы выполнили норму в несколько тысяч тонн. Пора собираться домой. После работы мужики из бригады зовут меня сходить в бар, выпить пива. Я отказываюсь, ссылаясь на боль в животе и неотложные дела дома. Само собой, это просто отговорки. Дело в том, что связь людей разрушает связь с талисманами. Мне нужно хотя бы некоторое время, пока кто-нибудь не исчезнет в шахте, избегать любых компаний.

Дорога от шахты до дома кажется такой короткой после многокилометровых тоннелей под землёй.

Захожу домой и первым делом зашнуровываю платье куклы, соединяю две половинки монеты и прикрепляю лепесток к хризантеме. Скоро у вас, мои хранители, появится друг. Я почти склонился к покупке старинных часов, минутную стрелку от которых буду носить в потайном кармане каждую смену.

Ночью мне ничего не приснилось. Мне давно ничего не снится, я как будто попадаю в центр чёрного облака, где темно, безвременно, а потом из этого облака меня выбрасывает в утро, в новый рабочий день.

Новый рабочий день. Я одеваюсь, беру свои талисманы, выхожу из дома. Погода тихая, ни шороха, ни стука, такую погоду иногда называют мирной, иногда мёртвой. Никогда не догадаешься, это просто затишье или затишье перед бурей. Хотя я не могу припомнить, когда в последний раз не то что буря, а хотя бы долгий ливень порадовал наш город.

Под землёй всё спокойно. Я беру пульт, выбираю режим и задаю направление. Я автомат, который управляет автоматом. Снова думаю о своём, о том, зачем вообще нужна эта борьба с потеплением. Помогает ли сезонный камень? Я почти двадцать лет добываю некий окаменевший холод прошлого, полезность которого мне непонятна. Мы добываем, как добывали его много лет назад другие шахтёры, просто потому, что так надо, потому что есть спрос.

Спроса хватает, залежей хватает, все довольны. Значит, можно будет жить дальше. А жизнь – это темнота под землёй днём и чёрное облако ночью. И так год за годом. Можно быть уверенным, что в будущем ничего не изменится.

Во время отдыха я пересчитываю ребят из бригады проходчиков. Я давно тут всех пересчитываю, такая у меня привычка. Сегодня все на месте, все белозубые улыбки на месте.

Приходит выходной, и я отправляюсь на рынок. Там, толкаясь среди людей, никто из которых не улыбается, нахожу ряд барахольщиков. На расстеленных ковриках чего только нет: и старые лампы, и старые кувшины, и старые зажигалки. Мне как раз и нужно оно, старое. Прохожу в один конец, иду обратно и замечаю старые наручные часы. Мальчишка, сидящий рядом со старьём, извиняющимся тоном говорит, что часы не идут. Но мне это не важно. Я расплачиваюсь и покидаю рынок с новым хранителем.

Дома снимаю стёклышко с часов и аккуратно достаю пинцетом минутную стрелку. Подношу её к горящей лампе и вижу, как металл едва-едва отливает светом. Затем кладу часы рядом с куклой, монетой и хризантемой. Почему-то мне кажется, что и этих талисманов как-то мало, могут не помочь. Даже не знаю, откуда такие мысли.

Снова под землёй бурим, снова взрываем, расчищаем, увозим. А я пытаюсь представить, как шахта навсегда забирает кого-то. Наверное, из темноты медленно подбирается чёрный побег плюща, тихо обматывает ногу шахтёра, так, чтобы он не заметил, а затем резко дёргает и тащит в какой-нибудь неведомый тоннель. Я представляю, что в будущем шахту закроют и превратят в музей, и гид будет рассказывать о всех пропавших, рассказывать, что никого не удалось найти. И кто-нибудь заинтересуется, напишет книгу, наполнив её таинственным и необъяснимым. Или шахту может затопить, может залить тут всё водой, и только отчаянные любители подводных съёмок будут погружаться в её тоннели, чтобы потом произвести впечатление на своих подруг. Вспоминаю того мальчика с рынка. Он такой молодой, а уже старьёвщик. Жалко его, не для молодых такой труд, не молодых это дело. Интересно, у тех, кто торгует на рынке, есть свои легенды, свои страхи, свои талисманы?

Да, у них действительно есть свои хранители, у них есть животные-талисманы. Кто-то кошку прикормит, кто-то собаку, это принцип щедрости — заработал сам, купи чего-нибудь живому существу, поделись удачей. Иначе, любой торговец может подтвердить, у тебя перестанут покупать, и ты сам уйдёшь с рынка, а твоё место займёт кто-то более щедрый.

После смены меня снова зовут в бар, и снова я отказываюсь. Нет, не могу, дела, неотложные дела. Ладно, махают рукой ребята, но если будет желание, подходи, мы сегодня собираемся задержаться.

Прихожу домой, раздеваюсь, возвращаю талисманам их части. Спасибо, что защищаете меня. Я счастлив, что заслуживаю вашу защиту.

Я смотрю на них, смотрю, долго смотрю, а потом ухожу на кухню, завариваю чай и думаю о том, чем я займусь через год, когда выйду на пенсию. Нужно будет съездить куда-нибудь, куда-нибудь сходить. Можно даже в баре с ребятами отметить, даже нужно. А главное – знакомства, десятки знакомств, сотни знакомств. Пускай у меня появится столько друзей, что их девать будет некуда. Столько, сколько пылинок кружится после взрыва в свете ламп.

После взрыва я сморю на пыль, задумываюсь о прошлом и будущем, и продолжаю работать, все мы продолжаем работать. Сегодня очередной день в подземелье, а значит, будет много сезонного камня, из-за которого тут так холодно. Пульт, каска, кровля и почва, самоспасатель, клеть, шпур и где-то я среди всего этого. Продолжаем, но я чувствую напряжение, шахта сдерживается из последних сил. И как бы так не случилось, что поглоти она одного шахтёра, её голод только усилится. Где-то на одной из развилок я видел…

Пока производят замеры и подготавливают очередной взрыв, я пытаюсь выгадать момент, чтобы незаметно отлучиться. Я сам уже еле выдерживаю это напряжение, страх, вечное давление темноты. С этим страхом я больше не смогу прожить и дня. Где-то на одной из развилок я видел…

Момент приходит, я разворачиваюсь, захожу за угол и быстро поворачиваю в пустой тоннель. В конце не видно забой, не видно чёрного тупика. Ничего не происходит, впереди одна пустота. Что-то мигает, хотя тут нечему мигать, что-то вдалеке, там появляется небольшой просвет. Я ощущаю будто чужие мысли, как будто вдруг понимаю, что кто-то думает обо мне.

Хватаюсь за карман, как за молитвенник. Талисманы мои, не подведите. Я больше не выдержу, сколько можно бояться, пускай станет ясно раз и навсегда: либо я пропаду, либо я вернусь и перестану бояться. Талисманы, сжимаю я рукой карман, не подведите.

Доносится звук взрыва, но здесь, в этом пустом тоннеле, слышится он приглушённо. Сначала какой-то низкий звук, хлопок, какое-то «бу», а потом высокий вой ветра, какое-то «ши». Или «сы». Бусы? Всё замирает, вокруг снова тишина. Какие-то бусы, я не понимаю, что это значит. Мне нужно отдать шахте бусы? Но у меня никогда не было такого талисмана. Или мне нужно как талисман использовать именно некие бусы, бусы защитят. Зачем шахта мне об этом сказала? Я разворачиваюсь и иду обратно, не убирая ладонь от кармана.

После смены я спешу домой, отдаю часам, кукле, монете и хризантеме их части и начинаю рыться в шкафах, проверять все полки. Сколько ни пытаюсь найти, никаких бус не нахожу. Не было у меня никогда бус, я точно это помню. Нужно завтра взять отгул и пойти на рынок, поискать там. Может, когда я буду бродить по рядам с товаром, со старьём, нужный талисман сам попадётся мне на глаза.

Звоню бригадиру и говорю, что мне срочно нужен один выходной. Я отработаю, я готов отдать работе два следующих выходных дня, но завтра мне нужен выходной. Бригадир соглашается, моя настойчивость и нервозность убеждают его, что дело серьёзное.

После разговора с бригадиром меня посещают другие мысли. Нужно посмотреть объявления, не продаёт ли кто-нибудь бусы. Или нет, надо найти бусы там, в шахте… Но для чего? Чей это талисман?

Ладно, всё, завтра нужно весь день потратить на поиски этих бус. А пока что я подхожу ещё раз взглянуть на свои талисманы, тушу свет и ложусь в постель, готовый провалиться в безвременную темноту до следующего утра. Чувствую близость чёрного облака.

Не бусы, за одно мгновение понимаю я, буквы потерялись. Не «бу» и «сы», я не расслышал. Всё просто: будут сны. Спасибо, теперь я всё понял. Значит, раз шахта так сказала, в эту ночь наконец-то приснятся сны.

© Aldebaran 2024.
© Караванов Алексей.