***
муза в рот набирает водяры,
а потом нас обоих тошнит.
гэдээровцы, чехи, мадьяры,
шведы, финны, поляки…
... гранит
покрывается наледью, вскоре,
как проносится микст по реке,
начинается русское горе –
и кончается лес вдалеке.
никого не виню номинально.
никогда никого не винил.
все нормально вообще. ВСЕ НОРМАЛЬНО!
без душнил бы ещё... и винил,
чтобы треск, чтобы свист, чтобы вялость
и надтреснутость слов на губе,
чтобы материализовалась
черновласая муза в купе,
чтобы мы ни о чем не просили,
потому что просящим больней.
хватит просто несчастной России
и собачьего свиста над ней.


***
хлебосольный был муж и – не менее – зять.
что ты хочешь сказать, в паре слов уместилось,
только мне все равно, что ты хочешь сказать:
это так же по-скотски, как сено и силос.

...отрицая потребность в питье и еде,
в никуда я бреду, как не можно, наощупь –
и скрежещет зубами большое нигде,
и бесплотные птицы пространство полощут.

так сентябрь идёт над большой пустотой
(приглушён, редуцирован... просто уменьшен)
к невозможной и даже немыслимой той
антитезе возможных и мыслимых женщин.

так сентябрь идёт, чуть пугаясь себя,
энергичными па девальвировав климат:
исторгающий дым, он отринет, сипя,
ту, что руки мои моментально обнимут.

так сентябрь идёт! ты услышала, как?
ни на миг не уняв суматошную поступь,
отвердевшую летом отдушку клоак
пробурив как белье, содержащее доступ...

оттого ли смартфона зажав рукоять,
я нелепее, чем контрабас на афише?
что ты молвить хотела и в чем укорять?
даже после того, что изложено выше?


***
гнетущая тьма, иллюстрация:
хрипят из-под пола деревья,
сугроб, лейтенантская рация,
январская галантерея.
чего бы там это ни значило
(того бы не значило, дудки!)
широкое слово ПОТРАЧЕНО,
рябинки ещё проститутки,
звезда, как pizda individuum,
язык поразительно птичий,
ИИ между долом и идолом
не видит серьёзных отличий,
свистят соловьиные рощицы,
в ушах напрягается пакля,
фигуры, смешливые рожицы,
а птицами даже не пахло,
по улице бродят крещёные
костюмы периода Эдо...
...воскресные дни упрощенные
вам лучше расскажут про это.


***
окраина России, дом с трубой.
Христос не вылезает из шалмана.
пронзительный как выговор шамана,
мечтает о религии другой.
заглядывает в области девайса,
поддерживает голову рукой:
не слушайся меня, не раздевайся,
не нужно пешеходов и лыхны –
тушуется, скучает не взаимно.
и сердце жаждет нового зарина,
но богу, как известно, хоть бы хны.


***
я пустой человек, прописавшийся тут –
за границами зла и добра.
исписавшийся тут или шут-проститут
от пера, пустота от пера.
но сперва я сказал то, что господу влом
(и скажу еще – ты попроси)
и подошвы свои водрузил за столом
над поэзией новой руси.
уж и мной-то пинало и шаркало тут
как никем и, видать, никогда!
оттого и бюджет на раскрутку раздут
до позорного слова еда.
чай, у камер сердечных формат не широк,
и не виды искать валидол.
хорошо хоть любовь, как отметил пророк,
мне идёт, как цигарке – ментол.


***
не рыпайся. мы умерли вчера.
застыла между рамами пчела.
бокалы опрокинуты вальяжно
на вытертые камни мостовой.
вино переливается как яшма.
Коломенское. темная вода.
когда мы будем вместе? никогда.
отличная строка, но не годится.
Коломенская темная водица.
показывает рыбов у метро
какая-то слащавая девица.
поглядывают кошки на ведро.
девица не намерена делиться.
октябрьская сепия, денница,
застыла между рамами пчела.
не рыпайся, мы умерли вчера.

не рыпайся. мы умерли вчера.


***
эта ломкая дева, которая станет тобой,
прибывает на путь (их московский вокзал объявляет)
и дрожат у носильщика-джана усы над губой,
и баюкает ветер с деревьев сорвавшихся лялек.

барагозит вода, испаряется жаркий залив,
и в сухом СМС МЧС обещает осадки.
это прошлая ты, чуть стесняясь, поправила лиф,
подхватила родной чемодан, не испортив осанки.

это прошлая ты – та, которую я узнаю –
в колокольную улицу острыми бьет каблуками –
и в соборе по ходу мерещится черт звонарю,
гнёт и плющит его, как японцы – своё оригами.

ты красиво идешь, ускоряя приход темноты,
победившая время моя черноглазая ляля,
и тебе вторят эхом шаги – это прошлая ты
так красиво идет, наступление тьмы ускоряя.

продолжая игру в бесконечное лето длиной,
ты не просто идешь – ты походишь уже на комету,
приближаясь ко встрече со мной – или будущим мной –
в темном баре на невском, которого там больше нету.

это больше не прошлая ты, а до мозга костей.
уникальная личность – твоя, и пространство, и абрис,
продолжая набор превышающих свет скоростей,
набирают изящными пальцами будущий адрес.

это больше не прошлая ты – и не чаемый я.
кем-то сделано так, чтобы время с собою встречалось.
в нашей хронике есть перспектива – твоя и моя,
и прощай и привет, перешедшие в общие chaos.

и, предчувствуя хаос (времен и миров топотня)
береги – заклинаю – фарфоры сосудов коленных,
чтобы в каждой вселенной из всех ты встречала меня,
или эхо единственной встречи неслось во вселенных.

© Aldebaran 2024.
© Максим Некрасов.