Я стараюсь не думать о том маленьком тяжелом шаре, во тьме которого вспыхивают неизвестные пиктограммы. Я отвез его на дачу. Там он покоится на чердаке среди старых книг. Он словно незарегистрированное оружие, что осталось от связавшегося с криминалом родственника.

"Псевдоисторики" называют объекты, якобы не вписывающиеся в принятую научную картину мира, "неуместными артефактами". Почти все подобные "сенсационные находки" либо подделки, либо реальные предметы, сопровождаемые неверными и поверхностными домыслами. Этот шар, наоборот, служит доказательством, что вся история Сашка Смирнова не пранк и не бред, а правда.

Все началось с того, что мой бывший сокурсник оказался у меня на пороге с чемоданом без всякого предупреждения. Попросил ночлег на несколько дней. Моя родня тогда разъехалась, и я согласился пустить его.

Вскоре мы сидели на кухне и пили чай. Я завел беседу сначала про наш университет, про учебу, но разговор не клеился. Не ответил сразу Саша и на прямые вопросы о его визите. Минуту он крутил в руках карандаш, двигал по столу кружку, а потом резко, без попыток оправдаться, вроде: "Ты сочтешь меня сумасшедшим!", начал свой рассказ:

"Все началось с компа. Не знаю, как в вашем Петербурге, а у нас в 2003 году компьютеры считались роскошью и были далеко не в каждой семье. Да и матушка с отчимом не понимали ценности "персоналок" и ставили их в один ряд с сегами и дэнди, то есть относили к дорогим игрушкам. Когда тетка принесла мне с работы в подарок старый второй пентиум, они поначалу не хотели принимать его: глаза от него испортятся, от учебы отвлечет, электричество пожрет.

Злополучный сайт показал мне Женя Душкин. Я пошел тогда в седьмой, а классом младше учился странный паренек, сын школьной библиотекарши. Программу он осваивал кое-как, во время урока вскакивал из-за парты, постоянно какие-то истории придумывал. С ним никто не общался, но его и не обижали.

Я в начале года выручил Женю от каких-то пришлых гопников. Те злобно шутили над ним, а он, дурень, не понимал, пока я не подошел и не увел его в школу, к маме. Женщина рассыпалась в благодарностях, а через несколько дней она отправила сынка ко мне в гости.

Меня визит чудика не радовал. И я в жизни бы не доверил ему свой компьютер, но мать начала читать нотации, что с гостями надо делиться. Помню свое удивление, когда вместо игр Женя смог подключиться к интернету и вышел на тот чертов сайт.

Серый фон, фотопанорама города и несколько форм для обратной связи. "Это сайт волшебников", – произнес Душкин. Я тогда смеялся, а сейчас вспоминаю слова Кларка о том, что развитая технология не отличается от магии. Женя сказал, что если указать свое имя с фамилией, школу и класс, то тебе загадка придет.

Я заполнил анкету и попал на скрытый раздел с дурацким вопросом. Что-то вроде: "Книги дружно тут живут, все расскажут, все покажут, и в дорогу позовут". Я ввел ответ: "Библиотека".

Тут же появился текст: "Задание Љ 1 успешно пройдено. Приступайте к заданию Љ 2". Под ним находилось фото нашей школы с торца, где располагалось книгохранилище и работала мама Жени, еще ниже шла строчка с числами, а под ней тоже числа, но уже записанные в четыре столбика. Душкин растерянно взглянул на меня. Мы битый час сидели над головоломкой, а потом махнули рукой и стали играть в Half-Life.

Загадку помог решить отчим. Я долго не решался подойти к нему, зная его нрав, но как-то подгадал момент и принес ему зашифрованное сообщение, правда, переписав его в тетрадь. Он сразу понял, что это числовой код. Строчка скрывала название книги "Дети капитана Гранта". Столбики же означали номера страниц, строк, слов и букв.

Я отправился в библиотеку, где был частым гостем. Помимо учебников и методичек, там были и художественные книги, а я уже тогда любил уноситься в иные миры через фантастику и историческую литературу. Мама Жени принесла мне томик Жюль Верна, очень старый, советский, весь заклеенный и подшитый.

Дома я смог составить текст второй загадки. Это был стих. Я помню только первую строфу:

"Числа словно маяки
В книге этой чудной
Ни единой нет строки
Без задачи мудрой"

Сначала я ввел слово "математика", но оно оказалось неверным. Зато подошел ответ "алгебра".

На экране появилось фото книги с зеленой обложкой и ряд чисел. Я понял, что для выполнения третьего задания придется решать примеры. Но возникла проблема: головоломка скрывалась в задачнике А.Г. Мордковича для восьмого класса, а я только пошел в седьмой.

Я всегда считал математику разновидностью теоретического колдовства для избранных. Я еле-еле справлялся с самыми простыми примерами, а упражнения для восьмиклассников и вовсе казались тайным знанием. Ответы в конце учебника имелись не для каждой задачи, а домашние контрольные работы пропускались целиком. Решебника в нашем городке я не нашел, и мне пришлось упрашивать старшеклассников, врать им про знакомого брата из другой школы, платить сигаретами.

Как-то раз отчим нашел табачную валюту. Я не курил, запаха не было, но он не внял моим оправданиям, высек меня и лишил карманных денег. Но я уже почти получил все ответы к тому моменту. Старшеклассник решил для меня последний пример бесплатно.

Я ввел результат на сайте, но вместо следующей задачи появилась надпись: "Ты на правильном пути. Но это еще не ответ. Смотри внимательнее по сторонам". Две следующие недели я жил как разведчик, пока меня не осенило – ответы к примерам являлись шифром книги в картотеке школьной библиотеки.

Мама Жени не удивилась, когда я вместо названия книги вручил шифр. Она порылась в карточках и принесла мне атлас местных карт. Я принялся изучать его прямо в читальном зале. На первой же странице кто-то нарисовал ручкой схематически корону на постаменте и несколько расползавшихся в разные стороны жуков и написал под ними: "ответ – атлас".

Подсказка мне пригодилась, ответ был верным. А вот четвертое задание я не смог сразу выполнить из-за отсутствия компаса. Мне велели прийти на отмеченную в атласе точку, определить азимут и шагать по нему то ли пять, то ли шесть километров. Я месяц копил деньги и еще столько же бы копил, пока отчим случайно не узнал о моих сбережениях. Про загадки я ему не рассказал, а наврал про туристическую секцию. Тот побурчал, что в СССР все казенное было, а сейчас за свой счет, но компас принес.

На осенних каникулах я отправился в поход. Цель находилась в лесу, за силикатным заводом. Полчаса я брел по пустынной тропинке вдоль стены предприятия. В воздухе стоял странный гул, все кусты и деревья были в белой крошке от кирпичей. Ни один человек не попался мне, и мое воображение создавало подстерегающего в безлюдном месте детей маньяка.

Каждый километр в роще превращался в полосу препятствий. В начале ноября снег еще не падал, но ливни хлестали неделями. В тот пасмурный день дождь не шел, но с каждым шагом я все больше пачкался в грязи.

Я сверялся с картой и компасом, но все равно чуть не промахнулся мимо цели. И лучше бы я тогда заплутал, вернулся в город и плюнул на все.

Я вышел к небольшому бетонному зданию с железной дверью. Точь-в-точь трансформаторная будка. К нему вела полузаросшая необозначенная на карте просека. А еще там был Душкин.

– Женя, что ты тут делаешь? Тебя же мама будет искать! – закричал я.

Я испугался и подумал, что мальчик потерялся, так как мама его в школу водила за руку, а тут он один в лесу. Женя же лишь скорчил свою глупую улыбочку и начал стучать в дверь. Я сперва захотел его оттащить, но силы кончились. В ударах же Душкина я разобрал некий ритм. И вдруг раздался щелчок.

Ручки у двери не было. Женя ухватился за ее край кончиками пальцев, открыл ее, а потом махнул в полумрак и крикнул своим типично писклявеньким голоском:

– Там волшебники! Ты не верил, а там дяди-волшебники!

Летом я и за новую приставку туда не б сунулся. Но осенью у меня возникли неурядицы с учебой, отчим стал выпивать и срываться чаще обычного. Я подумал: "Волшебники, ну и черт с ними. Если и Душкина там не тронули, то и мне нечего опасаться""


∗ ∗ ∗
Александр рассказывал свою историю спокойно. Лишь передавая слова Жени Душкина, он пищал.

Сейчас же мой гость остановился, отхлебнул чай и поднял на меня глаза, будто бы ожидая вопроса.

Я скептик. Я отрицаю мистику, паранауку и аномалии. Но даже мне хочется, чтоб появилось что-то необычное, изменяющее все наши представления о реальности, начиная от повседневности и кончая научной картиной мира.

Я сперва подумал о розыгрыше. Но Саша был тихим парнем, за всю его учебу он только раз влип в историю, спутав в общежитии по пьяни двери. Все остальное время он готовился к семинарам и экзаменам, писал сокурсникам курсовые за деньги или работал в магазине.

– Постой, если у тебя родители так не одобряли компьютер, то откуда Интернет? – спросил я.

– Тетке спасибо. Убедила их, что полезен будет в учебе, а потом еще и карточки покупала. В СССР еда по карточкам была, а в нулевые Интернет по карточкам был. А скоро, чую, и то и то вернется.

Сашка даже не поднял уголки губ, но смотрел на меня в ожидании усмешки над его шуткой. Весь его юмор обычно сводился к таким редким ухмылкам, поэтому и не верилось мне в то, что его история пранк.

– Сомневаешься? В нашем уездном городишке всегда нищета была. Я с шести лет вкалывал на огороде. Не ради развлечения, как вы, питерцы, на дачах, а чтоб с голодухи не помереть. Я как-то лет в восемь заикнулся об оплате труда за прополку картошки, так отчим меня высек, со словами: "Ты сам жрешь эту картоху, гаденыш". А теперь снова нищета, а Интернет хотят ограничить кучей законов.

– А сайт тот еще существует?

– Нет, конечно... Если они и делают отбор дурачков, то какими-нибудь другими, менее заметными способами. Но о них позже.

Саша допил чай и продолжил:

"В помещении не было ничего, кроме уходящих вниз ступеней. Женя шел впереди с крошечным фонариком, а я, будто слепой, следовал за ним, так как не догадался взять хоть какой-нибудь источник света. Я не считал пролеты, но могу с уверенностью сказать, что мы спустились на глубину, сравнимую с высотой четырехэтажного дома. Лестница заканчивалась массивной полуоткрытой гермодверью.

За ней начинался длинный полукруглый тоннель. В ширину и высоту он бы не сравнился с метро, но я, подросток из провинции, счел его настоящей подземной улицей. Лампочки под потолком еле-еле разливали слабый желтый свет на бетон, каждый мой шаг и звук оборачивался эхом, холод – мне казалось, что там почти ноль – лез под осеннюю штормовку.

В десяти метрах от входа коридор преграждала решетка. Рядом с ней за столиком сидел морщинистый мужичок в камуфляже, такой типичный разменявший пятьдесят лет отставной прапорщик. До сих пор не знаю, относился ли он к тому странному подземному миру или его наняли вожатые, но я встречал его на посту в любое время дня и ночи и теперь думаю, что охранника все-таки породил "Нижний космос".

Дядечка улыбнулся и протянул руку.

– Поздравляю с успешным прохождением испытания и пробуждением. Вы способный ученик.

Справа же от дядьки стоял худенький взъерошенный мальчик в белом халате.

– Спасибо, что выручил моего брата, – произнес паренек.

Мужичок строго посмотрел на меня:

– Молодой человек, прежде чем вы начнете свою учебу, вам надо ознакомиться с техникой безопасности в Приюте. Первое: никогда не сходите с зеленых уровней. Видите зеленые полоски на стенах? Ими метят безопасные пространства. На все остальные уровни вход только с преподавателями или вожатыми! Оранжевый, желтый и тем более красный – только в сопровождении. Это самое главное правило...

Дядька перечислял предписания минут десять, а потом вручил памятку с ними. За это время утомление от нотаций, сравнимое с ожиданием звонка на шестом уроке, окончательно растворило в себе страх и любопытство. И я ничего толком не запомнил, кроме строгого запрета пользоваться предметами подземелья без разрешения и нотаций о сменной одежде и обуви. Но особенно много "охранник" говорил о последнем правиле. Никому не рассказывать о бункере. Кроме мамы.

Еще я узнал, что в дверь в лесу открывается только при определенном постукивании. В конце атласа находилась запись азбукой Морзе, но я не заметил ее.

В конце разговора мужичок протянул мне зеленую картонку со словами: "Ваш временный пропуск. Душкины вас проводят".

Скажу сразу, что различие между толстым белобрысым Женей и его братом Ваней, высоким, худощавым, с быстрыми хитрыми глазами, удивило меня не меньше самого подземелья. Пока мы шли к лифту, Иван засыпал меня вопросами про новости науки.

Верхний уровень использовался как склад: куча ящиков, мешков, коробок. Время от времени попадались боковые комнаты. В одной из них Ваня вручил мне потрепанный халат и перчатки. Там же он извлек из кармана плоский диск. Раздался щелчок, и на поверхности появилось лицо рыжего мальчишки.

– Мы на первом уровне. Готовы к встрече?

– Да!

Ваня снова щелкнул, и связь прекратилась.

Ох, с каким же я восхищением смотрел на прибор. Тогда сотовые использовались для звонков, эсэмэсок или очень расплывчатых фоток. Иван же сказал, что техника тут земную на несколько поколений перегнала, добавил, что я смогу ее брать и пользоваться в свое удовольствие, несмотря на запреты, а потом показал миниатюрного робота-жука, который карабкался по его халату. Женя тем временем извлек из кармана шар со светящимися надписями, радостно вертел его и смеялся. Но особенно я обрадовался, когда Ваня обещал подарить крохотную камеру и переговорное устройство для помощи на контрольных.

Лифт находился за сто метров от входа и напоминал клеть в шахте. Мы зашли, Иван захлопнул двери, щелкнул замком, нажал на рычаг, и мы поехали в бездну: темнота, лишь лампочка тускло мигает, скрежет, лязг, звяканье. Страх снова наполнил меня. Я мысленно молился.

– Да не парься, тут все надежно, – крикнул Ваня, – Заменитель Отца за всем приглядывает, ни разу поломок не случалось. У нас тут все пробудившиеся так боятся. Слушай, сейчас ты увидишь много необычного, о чем тебе не сказал охранник. Заранее предупреждаю: не бойся учителей, воспиталок и, самое главное, не бойся Заменителя Отца.

– Кого?

– Как бы тебе объяснить... Что тебе мама говорила про папу?

Отчима я помню чуть ли не с трех лет. А вот про отца мама и тетка говорили, что ушел, но чаще отмахивалась.

– Мы все произошли от Заменителя Отца. Так что мы с Женей братья и по папе, и по маме. А с тобой сводные.

– А у меня есть брат?

– Нет. Просто наша мама согласилась на двух, и меня ради опыта сюда сразу отнесли. Мне не рекомендуется выходить на поверхность из-за второй Адаптации.

Больше я ничего не спросил, а лишь держался за холодный поручень с облупившейся зеленой краской и считал секунды нашей поездки...

Двери лифта открыла одна из "воспиталок". С первого взгляда не отличишь от училки или бухгалтерши: короткая стрижка, какие-то нелепые украшения, грузная фигура. Но на ее спине под нелепым платьем будто шевелился живой комок. Я опустил глаза. Ваня с Женей же прошли мимо нее, будто она школьная уборщица.

Мы шли по огромному коридору с колоннами. Шириной он превосходил верхний уровень и мог сравниться со станцией метро, вот только вместо гранита я ступал все по тому же серому шершавому бетону. Температура здесь была выше, мне стало жарко в своей курточке. Я боялся потеряться, так как желтого света лампочек не хватало, по стенам плясали тени, а Ваня постоянно сворачивал в этом лесу столбов.

Минут через десять мы вошли в крупное помещение, таящееся за одной из гермодверей. В нем горели, жужжа, люминесцентные лампы, и я помню, как вздохнул с облечением, что ушел от кошмарного полумрака. Перед сценой на низких деревянных школьных стульях сидели дети в белых халатах. Человек сто, не меньше. Галдеж, крики, смех, ругань.

Три "воспиталки" безучастно взирали на весь этот сабантуй. Тетки походили друг на друга словно близнецы. В действительности, они все-таки отличались друг от друга, но тогда я старался не вглядываться в них, так как меня пугали их шевелящиеся наросты.

Вдруг дети смолкли. Крохотный человечек с непропорционально большой головой и закрытыми глазами появился на сцене. Его вел за руку мальчик лет семи, но мне казалось, что это не поводырь, а некий единый с ним организм, так как ребенок повторял все его движения.

– Александр Смирнов, прошу Вас подняться на сцену, – произнес карлик.

Я помню, что страх и удивление поглотились смущением. С трудом сдерживая идиотскую улыбку, я залез к лилипуту. Его голова и голова мальчика синхронно повернулись ко мне.

– Мы знали, что ты хороший и умный мальчик. Как и то, что ты рожден от Заменителя Отца. Но два месяца назад ты показал и высокие моральные качества, защитив своего брата, не осознавая незримую связь между вами. Затем ты блестяще справился со всеми испытаниями, – тут человечек остановился и вместе с пареньком перевел взгляд на класс. – Несмотря на то, что в последнем задании тебе пришел на помощь Душкин. Но разве мы не учим Вас приходить на помогать товарищу-родственнику?

Дети молчали. Пара вновь смотрела на меня.

– Александр Смирнов, готовы ли присоединиться к своим родственникам и пройти обучение в Приюте?

– Конечно, – ответил я.

Смущение смешалось с радостью. Странный бункер в тот момент превратился для меня окончательно в подобие Хогвартса, про который я читал не так давно. В книге и в фильме школа колдовства тоже не выглядела страной волшебных пони.

Зал взорвался криками и аплодисментами. Ко мне подбежал Ваня, и вместе с учителем и его юным спутником мы ушли за сцену, откуда вышли в коридор, чтоб начать экскурсию.

Второй уровень был школой. В коридоре царствовал полумрак, но классы и актовый зал всегда освещались. Именно здесь в течение следующих месяцев в меня вколачивали знания об иных мирах. Ох и осточертели они мне, но тогда, в первый раз, все казалось необычным, сказочным. Класс по робототехнике, где Ваня собрал своего чудо-жучка. Класс физики, где глаза разбегались от количества приборов. Класс по информатике, где наряду с нашими, земными, компьютерами, работали стеклянные шары, в которых парили неизвестные символы. На четвертый этаж меня не повели. Учитель сказал, что он технический: там находились источники энергии, машины для подачи воды и утилизации отходов, насосы для вентиляции. А на третьем этаже располагались выходы в "Нижний космос", помещения для Адаптации и еще там находился Заменитель Отца.

Выходы для нас были под запретом. Красная зона. Даже вечно веселому Ване стало не по себе, когда мы шли мимо гермодверей с темно-алыми метками. Меня же больше напугал зал Адаптаций. Узкий коридор с полупрозрачными, заполненными жидкостью саркофагами. Учитель сразу заявил, что все процедуры абсолютно добровольны.

– Не всем дано попасть в Нижний Космос. Но, быть может, из вас выйдет хороший вожатый или инженер. Заменитель Отца не заставляет никого насильно становиться героем.

К Заменителю Отца я отправился один. Точнее говоря, меня втолкнул туда свободной рукой карлик, закрыв дверь.

Хоть я и набрал 85 баллов по русскому языку на ЕГЭ, описать Заменителя Отца мне сложно. Я увидел огромную машину: систему жизнеобеспечения, совмещенную с автономным генератором и компьютерами. Она питала небольшой аквариум с непонятными существами, напоминающими даже не рыб, а каких-то гигантских миног. Я видел их клубок сквозь два круглых иллюминатора метр диаметром. Когда я подошел, то они ринулись ко мне, и в моей голове прозвучали чужие мысли. А потом, секунд через десять, сверху из динамика раздался синтезированный голос, повторявший содержание телепатии, но что мне пытались сказать и передать я не помню, хоть убей, ибо в тот момент меня объял ужас и лишь какие-то обрывки отпечатались в разуме: что-то о единстве, семье и братстве. А потом, не знаю точно, сколько минут длился этот монолог, я рухнул без сознания"

∗ ∗ ∗
Саша смотрел поначалу, рассказывая свою историю, то в окно, то на кружку, но время от времени он поднимал глаза, вглядывался в мое лицо и, хотя скепсис возник у меня еще при описании подземелья, мой гость прочел его только сейчас.

– Постой, – пробормотал он, – я кое-что забыл.

Смирнов вскочил из-за стола и бросился в прихожую. Минуту он шуршал пакетами, а потом вернулся в кухню, сжимая в руках темный стеклянный шар размером с небольшой апельсин.

– Чудом сохранил... В подземном приюте такие штуки никто не считал, их даже Женя к себе домой таскал. Впрочем, смотри сам, – Саша слегка сдавил верхнюю половину, и в глубине сферы вспыхнули символы.

– Такие продаются за пятьсот рублей на Алиэкспрессе.

Язык мой – враг мой. Но Саша не обиделся на мое неверие:

– Отчасти ты прав. Мне их технологии казались чудом, а сейчас, всего лишь за пятнадцать лет, мы их в чем-то обскакали. Смартфоны похлеще их дисков, особенно с интернетом-то нынешним. Но, увы, я не могу тебе телепатию Заменителя Отца продемонстрировать.

Я молчал.

– Хорошо, я понял. Мне не стоило начинать с Душкина и чертового сайта. Надо было рассказать про исчезновение мамы, про отчима, про тетку... Но ладно уж... Продолжать историю?

– Прости, если задел.

– Да я сам понимаю, как выгляжу со стороны. Быть может, я и впрямь схожу с ума, вот только этим не объяснишь пропажу мамы...

– А сколько в подземелье находилось детей? Как город не заметил их отсутствие? Что такое Адаптация?

– Обо всем по порядку.

Саша налил чай в кружку и продолжил.

"Я очнулся в классе на втором уровне. В помещении со мной находился парень лет двадцати, один из "вожатых". Он успокоил меня, сказав, что не каждый выдерживает контакт с Заменителем Отца, дал валерьянки и шоколадный батончик, а затем проводил к выходу.

Я недолго провалялся без чувств. Но на улице уже стемнело. Ночной лес пугал не меньше бункера, и, хотя со мной отправилось трое ребят, дорога оказалась нелегкой. Отчим отвесил мне на пороге подзатыльник за позднее возвращение. Испачканные шмотки я стирал в последний день каникул вручную.

Начались все те же рутинные серые школьные дни, но к ним прибавились занятия в Приюте. Дважды в неделю после уроков я шел на окраину, а там по заброшенной просеке добирался до входа в подземелье. Я занимался в бункере математикой и физикой. Об этом знала лишь мама, всем остальным же я говорил, что хожу к репетитору. Регулярные посещения факультатива стали обыденностью, которая развеяла в моей душе и любопытство, и ощущение нереальности.

В Приюте обучалось детей сто. Семьдесят из них находились там с рождения, как Иван, а остальные же, в число которых входил и я, назывались пробудившимися, то есть попавшими в результате испытания. Многие из них были либо из нашего города, либо из окрестных сел, либо из соседних райцентров. Большинство – мальчики. И хотя детей от Заменителя Отца родилось немало в нашем регионе – как потом мне сказала мама, на это женщины шли от безысходности и безденежья – никто из нас не пересекался друг с другом, а тайна не выходила за пределы квартир.

Карлика с ребенком все называли Директором. Он был вторым после Заменителя Отца. Ему подчинялись остальные учителя, такие же странные невысокие люди, которым требовался постоянный контакт с кем-то из детей. Они брали тех, кто находился в подземелье с рождения. Вожатые говорили нам, что учителя всего лишь пользуются их органами чувств и ни один ребенок не страдает. Сами мальчики описывали свое состояние в момент касания как сон. Но я, как и остальные пробудившиеся, все равно не хотел бы оказаться на их месте. Следом шли инженеры – взрослые, обучавшиеся в Приюте и умевшие обращаться со всеми сложными механизмами, но не прошедшие Адаптацию. Они почти не общались с нами, хотя сами когда-то учились здесь. Их было не так много, человек пять, и работали они вахтой.

Часто с нами часто общались вожатые, тоже потомки Заменителя Отца без Адаптации. Им помогали воспиталки. Вот эти безмолвные твари точно явились из Нижнего Космоса. Тетки не только следили за нами, детьми, но и убирались, обслуживали наравне с инженерами приборы, выполняли подсобные работы. Они полностью подчинялись учителям и вожатым, словно роботы. Постоянное молчание делало их еще более пугающими.

Я привык и к учителям, и к воспиталкам. Рутинность – лучший раствор для сильных чувств, поверь. Меня больше терзал не страх, а сложность предметов.

Со мной в классе училось еще восемь детей моих лет, семиклассников. Но половина из нас была из разных школ сверху, а половина росла в подземелье. Попробуй, подстрой программу.

На математике, например, учитель сразу, в лоб, давал высшую алгебру и геометрию. Никто из нас, кроме Вани, ее не понимал. Человечек злился, повторял своим писклявым голосом стишок "Числа словно маяки", но результата не было.

Учитель физики поступал наоборот. Он дополнял стандартную школьную программу. Я запомнил его занятия.

На первом курсе университета я копался в интернете, изучал Википедию, смотрел научпоп на YouTube. В общем, есть концепция "тонкой настройки Вселенной", в которой сказано, что все константы, типа скорости света или массы электрона, у нас строго заданы. Одни ученые говорят, что это следствие какой-то теории, еще не открытой. Другие же, в частности Хокинг, утверждают, что наша Вселенная всего лишь одна из многих. Правда, это противоречит критерию фальсифицируемости, но я "лирик" и не лезу в такие дебри... Так вот, мой учитель пытался нам донести те же идеи.

Ваня за короткий срок стал моим лучшим другом. Он рассказывал мне физику и биологию, я ему – историю и литературу. Он сделал мне камеру в ручке и крохотный передатчик для помощи на контрольной, а я притащил ему книги. Я помогал его брату в школе наверху, а он в приюте внизу.

Свободное время в подземелье после занятий оказалось самым счастливым в моем детстве. Я не являлся в школе изгоем, но чувствовал какое-то отчуждение: никто из одноклассников не играл ни во что, кроме контры, не читал ничего, кроме эсэмэсок и надписей на заборах, и не интересовался ничем, кроме школьных сплетен. Походы в единственный в городе "компьютерный клуб", футбол на пустыре, пивко в шалаше, да сериал Бригада по телеку – вот и все развлечения в сером провинциальном городке...

Но даже не занятия одноклассников, казавшимися мне скучными, отделяли меня от них. Просто я всегда был интровертом. А Ваня стал первым, с кем я общался без напряжения. Позже я сблизился еще с несколькими парнями и даже одним вожатым, но они так и оставались хорошими знакомыми, но не друзьями.

С Иваном я рубился часами по сетке в Халфу и Варкрафт, несмотря на замечания вожатых. С этим улыбающимся пареньком мы играли в настольный теннис, и я впервые полюбил спорт. С ним я обсуждал книги, в основном Герберта Уэллса и Жюль Верна. Иной фантастики в школьной библиотеке не хранилось, Гарри Поттера я прочел благодаря тетке.

Мы как-то беседовали о сказочной повести Погорельского "Черная курица, или Подземные жители". Я спросил тогда Ваню, а не описан ли в ней наш приют. Мой приятель рассмеялся и ответил, что Заменитель Отца появился всего лишь лет пятьдесят назад.

– Мы тайный проект СССР. И пусть буржуи захватили власть, но мы остались, – в этот момент его черные глаза сияли.

Когда я расспрашивал вожатых о Заменителе Отца, то они отвечали точно так же. А учитель физики даже рассказал, что жил когда-то наверху.

– Многие из участников эксперимента кажутся монстрами. Но я человек, такой же, как и вы, и ваша мама. Нижний Космос всего лишь изменил нас. С другой стороны, не будь той экспедиции в 1953 году, мы б не создали Заменителя Отца и вы бы тоже не родились.

Сейчас бы я закидал их вопросами, откуда у них деньги, в том числе и на компенсации матерям, что случилось в той экспедиции, кто обеспечивает их всем необходимым... Но тогда все казалось убедительным, а попытка достичь Нижнего Космоса – к чему мы все готовились – благородной целью. И еще мне обещали, что все расскажут на занятиях позже. Я не знаю, кем бы я стал после Приюта. Мою недолгую странную учебу в нем прервал отчим.

Жизнь начала рушиться после Нового года. В подземелье, кстати, его тоже отмечали, даже елку провели. Но у нас в семье отчим устроил праздник впервые за несколько лет. Ему работа подвернулась, и денег хватило на праздничный стол... Помню, что мне подарили пакет с апельсинами и я бросился на шею маме от радости... Последние счастливые дни...

Как-то вечером, если не ошибаюсь, за день до Рождества или сразу после него, мама ушла в магазин. Я листал у себя в комнате книгу Жюль Верна, но мое чтение прервал отчим.

– Куда ты ходишь после школы? – резко спросил он.

– На факультатив, – ответил я.

– Не ври. Ненавижу, когда врут. Куда ты ходишь?

Я принялся что-то лепетать, полез за тетрадями для доказательств, но он повторил вновь:

– Куда ты ходишь? Говори, или получишь такого ремня, что и мать забудешь!

– В бункер...

– В приют? – в голосе отчима проскользнул интерес. – А ты уже прошел Адаптацию?

Я перепугался. Сначала я подумал, что отчим нашел дневник, где были записи и о подземелье.

– Ты видел детей, которые прошли Адаптацию?

– Да.

– Я имею в виду четвертую стадию Адаптации.

Я не знал, что ответить. Каждый проходил Адаптацию по-разному, но последнюю – финальную – должны были испытать на себе ребята постарше, с которыми я не так часто контактировал.

– Я не знаю, что тебе они наплели. Но из Нижнего Космоса возврата нет. После четвертой Адаптации ты вряд ли сможешь жить даже в Приюте.

– Но там есть инженеры и...

– Инженеры, вожатые, прочие помощники – им немало людей прислуживает. Вот только проку от этого им нет... Тебе придется докладывать нашим органам о каждом шаге, ты не сможешь ни учиться, ни уехать в путешествие. Вот скажи, Санька, кем хочешь стать?

– Историком или писателем.

– Если ты не порвешь с Приютом, то забудь об этом.

– Ну, или исследователем Нижнего Космоса.

Отчим расхохотался, запрокинув лысую голову. Так он смеялся в момент пьянки.

– Оттуда нет выхода, Санечек... Наши мозги не в состоянии даже описать увиденное. Ты же не хочешь сойти с ума... Слушай, помнишь, мы ездили в Крым? И в Сочи? Хочешь поехать туда? Если останешься с Заменителем Отца, то навеки будешь торчать в этой глуши! Наверху серый город, снизу серый бункер...

Я не верил. Я ненавидел отчима. Мне было плевать на то, что он прошел две войны, что он бросил пить и стал вручать подарки, что он изредка даже проявлял заботу.

– Слушай, а с тобой же в школе учится такой толстый белобрысый дурачок? Женя, как там его... Над ним еще все насмехаются. Думаешь, что он с рождения такой? Нет, просто он краем глаза увидел Нижний Космос... Я не сразу понял это, но теперь паззл сложился.

Несколько раз я пробовал вставить свое слово, но каждый раз отчим сердито цыкал на меня и даже замахивался. Но после одной тирады я все же спросил, откуда он узнал. В ответ мой старик швырнул атлас и продолжил рассказ.

Заменитель Отца, по его словам, появлялся и прежде в наших краях. Нет, пришельцы не требовали кровавые жертвы, не создавали секты, не убивали детей, но вот контакты пытались установить. Странные женщины, легенды про русалок и водяных, случаи кликушества, не похожие на остальные. Влияния порождения Нижнего Космоса не оказали, вреда не причинили, но и пользы тоже не дали.

Бункеры возникли в начале двадцатого века. Поначалу они были скрыты от посторонних, но в 30-е гг. государство их обнаружило. Один бункер уничтожили, за другим установили наблюдение. Оно длится и поныне. После экскурса в историю отчим добавил, что если я уйду из Приюта, но останусь в городе, то от проблем с нашим государством мне никуда не деться.

– В бункере есть двойные агенты. Они ведут учет детей. Заменитель Отца и другие выродки Нижнего Космоса превосходит нас в технологиях, но вот некоторые хитрости они понять не могут. Но и со стороны наблюдателей сейчас царит полное разгильдяйство... – тут отчим вздохнул и начал расхваливать СССР.

К счастью, минут через пять он остановился и, снова вздохнув, заявил, что я должен украсть из Приюта некоторые вещи. А потом протянул самый обычный альбом, где кто-то карандашом изобразил приборы.

– Я скажу тебе, когда начать. На все у нас уйдет пару деньков. А потом мы уедем далеко! И нас никто не найдет! Мы поедем к морю! Я куплю тебе новый компьютер, самый мощный! И приставку! Ты же хочешь приставку? И велосипед новый, а не вот этот аист! Ну, соглашайся... Мы все равно уедем отсюда, но тебе решать, куда мы отправимся: в бега на север или с деньгами на юг...

Отчим достал глянцевый журнал и, словно менеджер на презентации, стал показывать фотографии пляжей. Но я был охвачен страхом, это чувство кошмара росло, и если начало его монолога я кое-как запомнил, то затем мое сознание оцепенело. Я боялся бункера с его правилами и запретами, но считал его своей семьей. И отчима я боялся, но в моей картине мира он тоже относился к близким людям.

Пришла мать. Отчим велел лечь спать, хотя еще и десяти вечера не было. Сквозь закрытую дверь доносились крики родителей. Они и прежде о чем-то спорили, и даже о переезде я слышал, но в тот вечер у них произошел скандал.

Следующую неделю я жил как в сонном параличе. Отчим и мать не говорили со мной. Целыми днями я размышлял о том, как поступить. Я не хотел всю жизнь сидеть в Приюте, не хотел проходить Адаптацию, не хотел отправляться в Нижний Космос. Мой живот наполнялся холодом от страха при виде воспиталок, что казались принявшими форму человека гигантскими амебами, и низкорослых учителей с пергаментной кожей, созерцающими мир глазами детей. Но потом я вспоминал Ваню, наши игры, беседы, других приятелей, физика, того вожатого, что откачал меня после контакта с Заменителем Отца – эх, уже не помню его имя – и чувствовал себя гадким предателем. А еще у меня возникла не любовь, но какая-то симпатия к одной девчонке, чье имя тоже уже растворилось во времени.

Я хотел уйти. Я планировал сбежать из дома, уйти из города к черту на рога, стать беспризорником, но мне не хватило духа...

Каникулы кончились. В понедельник, сразу после школы, я пришел в бункер. Урок физики прошел как обычно, но под конец учитель сказал, что бункеру грозит опасность и скоро начнется проверка.

После урока я с Ваней играл по сети в Крутого Сэма. Часа полтора рубились, пока голова не разболелась. Потом плюхнулись на старый диван и стали болтать. Я спросил о проверке.

– Ну, это, Заменитель Отца чувствует на расстоянии предателей, и все такое. Он же типа телепат.

– Как телепат?

– Ну, ты когда с ним контактировал, то чувствовал, как его слова отражаются в твоей голове.

Я кивнул.

– Вот, он чувствует все внутри подземелья. А вблизи расколет любого. Ох, не завидую я тому, кто попадется... Его сначала отправят на принудительную Адаптацию, а затем он станет подпиткой для учителей или "воспиталок"...

Ваня долго еще клял предателей. И его глаза сверкали, но не от радости, а от злобы и предвкушения расправы. Мне стало по-настоящему страшно. Для моих друзей из подземелья Приют находился на первом месте, и они бы с радостью расправились с любым врагом Заменителя Отца.

В тот же вечер я вошел в кабинет физики. Учителя не было. Я подошел и взял матовую коробочку, которая разрушала предметы на расстоянии, левитирующий шар, и еще какую-то мелочь... Вышел в коридор. Детские голоса раздавались в полумраке, гремел лифт, мелькали белые халаты, и, хоть я потом с горечью вспоминал врезавшиеся в память последние минуты в подземном Приюте, в тот момент меня пропитывал страх. У самого лифта меня проводила взглядом одна из воспиталок. Тварь будто о чем-то догадывалась...

Когда я вернулся домой, то отчим смеялся, а мне хотелось реветь. Лучше бы я признался во всем и остался с Приютом...

В ту же ночь мы уехали из городка. Гнали на девятке, вещей взяли по минимуму, мама ругалась, отчим орал и даже чуть было не отвесил ей пощечину. Ночевали в Твери, потом в Москве, у тетки... Отчим, оставив нас, вернулся и быстро продал квартиру через каких-то мутных риелторов. Затем он сбагрил то, что украл я...

Мы переехали в Сочи... И город оказался совсем не таким, как я его представлял. Там тоже возвышались серые дома, а море с небом зимой становились серыми... Я пошел снова в школу, но дети там тоже не любили ничего, кроме Контр-страйка и пива. У нас появился компьютер, приставка, куча игрушек, но... Но теперь и я, и отчим, и мать жили в постоянном страхе.

Я даже имя думал менять, отказывался долго от соцсетей, да и сейчас в интернете не использую свое настоящее имя...

Тетка исчезла через семь лет. Она работала в Москве. Моя семья стала забывать про подземный Приют. Я уже учился в университете. Мы испугались, особенно мама.

Отчим пропал еще через два года. Пошел за сигаретами, не вернулся. Он к тому моменту в Сочи бизнес завел, все дела... Менты копали, исходя из этого. Зацепок – ноль. Я им ничего не рассказал... А мама..."

∗ ∗ ∗
Саша остановился. Вылил из кружки остатки чая и сразу же заварил новый пакетик.

– Горло болит, устал говорить, – сказал он.

Мне никогда не доводилось сталкиваться со страдающими психическими расстройствами. Большинство знает всего лишь стереотип из фильмов и книг, однако следование ему ведет к стигматизации.

Я глядел то на шар, то на Сашку Смирнова и странное чувство наполняло меня – не страх, нет – но какое-то преддверие ужаса, туча на горизонте, предвещающая грозу. Привычная картина реальности не рухнула, но слегка, незаметно, пошатнулась.

– Мы после исчезновения отчима переехали в Краснодар. Ну вы же все меня считали южным пареньком, верно? На самом деле, я родился между Питером и Москвой.

– А ты не заезжал в родной город после побега?

– Нет... Боже упаси...

– И что ты хочешь делать?

– Не знаю, – Сашка усмехнулся. – В психушку пойду, проверюсь... В общем, я на море поехал недели две назад... А моя мать прекратила на связь выходить. Я домой заехал, хотя и боялся сильно, вещички взял, в том числе и этот шар, и погнал к тебе...

Я рассмотрел сферу. Наверху имелась почти не заметная кнопка. Символы ярко-красного цвета вспыхивали и гасли.

– Верхняя часть реагирует на прикосновения... – Саша взял в руки артефакт и провел пальцем рядом с кнопкой. Символы замелькали, на один момент мелькнула и исчезла объемная картинка, но ничего рассмотреть мы не смогли.

– Ну и зарядки у них получше наших... Столько лет прошло, а работает...

– А ты показывал кому-нибудь?

– Еще нет... Отчим много возился перед исчезновением...

– А эта техника нашла себе применение?

– По словам отчима, даже в СССР в ней прок не нашли. Вне подземелья чертовы штуки работают, а вот даже скопировать мы не смогли, но не потому что сложно, а как-то невыгодно... Только как магические артефакты применять или коллекционерам толкать... Что он и сделал, у него после армии куча связей осталась...

– Ты ему верил?

– Не особо. Да и насчет Приюта он либо не всю правду сказал, либо сам ошибался. Мама имела свою версию: Заменитель Отца полностью подчинен учителям, от этого и все проблемы... Слушай, я дневники еще вел... Знаю, что доказательство слабое, но все же... Если б не они, то я не вспомнил и половину из того, что тут выложил... Но лучше... Лучше завтра... Я устал... Саша ушел на улицу. Сказал, что идет в магазин. Но он, скорее всего, бродил по Питеру. Вернулся, сходил в душ, посидел за ноутбуком. Нам обоим было неловко – Смирнову от внезапного визита, а мне от скепсиса. Я так и не решился задать еще несколько вопросов.

Как коренной петербуржец я привык к приездам гостей. Для таких случаев у меня заготовлена раскладушка. На ней и разместился ночью Саша Смирнов.

А наутро он исчез. Вместе с чемоданами в коридоре. Хотя кровать была разложена, на кухне в раковине валялись кружки, а в моей комнате мерцал шар с непонятными символами.

Первую ночь я провел в баре, благо выходные имелись. Еще неделю в моей комнате горел свет и работала непрерывно камера. Потом вернулись родители, но месяца два я чурался каждого шороха. Шар отвез на дачу, благо он выключился сам по себе, автоматически...

Саша Смирнов так и не объявился. Его почта и фейковые аккаунты в соцсетях молчат. И я уже было успокоился, но спустя год я столкнулся с тем, что напомнило о моем госте. В одной из пиццерий, куда я зашел перекусить во время обеденного перерыв, я увидел низкого старика с ребенком. Они шли, и их движения, будто у единого организма, были слажены. Я смотрел на странную пару. И она заметила меня. Прежде чем выйти, старик и ребенок одновременно подмигнули мне.

© Aldebaran 2022.
© Виктор Пепел.