Ещё в детстве Анна заметила, что её имя звучит одинаково на всех языках. Вследствие подобной универсальности теперь Анна не может с уверенностью сказать, откуда она родом, поэтому все самые важные книги, ноутбук и маленькую чёрную кошку постоянно перевозит с места на место. Размеры шила в её пятой точке поражают. Также об Анне известно, что обычно ей больше всех надо. Для переводчика эти качества оказались весьма полезными.

Анна не любит страдать и всячески ограждает себя от этого бесполезного занятия, предпочитая упрямо наслаждаться бессмысленной каруселью, которую люди назвали «жизнью».

Йорген характеризует себя как плохого отца и такого же мужа и сына; своим эго-идеалом он почитает Унабомбера, но вытаскивает руки из задницы лишь для того, чтобы себя ущипнуть — в тщетной попытке пробудиться от неотвязного кошмара этой псевдодействительности, бесхитростной, как мясорубка, и прямолинейной, как родина-мать. Всё остальное время он что-то переводит, стараясь не думать о вреде курения и, тем более, о завтрашнем дне, а с ним и о надвигающейся старости, которая, впрочем, могла уже и подкрасться, давая о себе знать морщинами, ревматизмом и всей подобающей сединой.

Как у двух столь не похожих друг на друга личностей мог сложиться творческий союз — загадка. Работать вместе Анна и Йорген начали не сразу, однако скорее всего такое развитие событий было неизбежно. И хотя порой процесс редактуры больше напоминает кошачью свару, плоды трудов этой пары вполне материальны, что можно счесть успехом их сомнительного начинания.