«Мы думаем, что мы лучше понимаем правила, когда мы становимся взрослыми, но на самом деле весь наш опыт это просто сужение воображения».
Дэвид Линч

Действующие лица:

Антон Итаков — ведущий семинара, 35 лет

Наран — шаман

Всеволод Тресвятский — капитан Службы Государственного Порядка, отдела Контроля
Творческих Сфер, 30 лет

Полковник Службы Государственного Порядка

Вероника Челышева — архитектор, 25 лет

Анатолий Возников — парень Вероники Челышевой, 30 лет

Вероника Карасёва — девушка потерявшая пропуск

Порфирий Смоляков — директор музея, 50 лет

Жена Порфирия

Анатолий Савровский — психиатр, 50 лет

Порфирий — пациент психиатра

Алевтина Семёновна — издатель, 55 лет

Саша Лебедев — пожилой мужчина, друг издателя Алевтины Семёновой

Люсенька — девочка на даче и женщина в кабинете

Официант — Пьеро в облике шамана

Вахтёрша

Хромов — хозяин дачи

Собакин — охранник на заводе

Голоса дикторов по радио


Сцена 1

Кабинет. За столом — полковник. Напротив сидит капитан Тресвятский.

Полковник. Мне не нравится этот шаман. Установили личность?

Капитан. Устанавливаем.

Полковник. Как связывается с ведущим… как его?

Капитан. Итаков. Шаман звонит ему, используя Сигнал.

Полковник. Да, Итаков, Итаков. Сигнал?

Капитан. Это типа Вотсапп.

Полковник. Продолжай.

Капитан. Наши сотрудники были на семинарах Итакова, прежних. Ничего такого, всё в границах госдискурса. Всякая ерунда, как обычно: какие-то дыхания делают, креативная йога, рассказики пишут, всё как у всех. А шаман, да, новый фактор. И мы его не знаем.

Полковник. Допуск этот коучер от нас имеет?

Капитан. Так точно.

Полковник. С Тэнгери связывались?

Капитан. Из Бурятии лейтенант Самохин сообщил, что его подопечные все на месте. Завтра у Итакова открытие нового практикума, я сам лично от Гос-Дискурс-Контроля буду.

Полковник. Хорошо, что ты пойдешь. Шаман… не нравится он мне. После Габышева, его похода на Москву, хм… столько времени прошло, а аукается вот. Хотя… что может этот, хм… шаман? Но береженого, как говорится, прослушка бережет.

Капитан. В этот раз я не только наблюдатель. Участник.

Полковник. Это правильно. Хороший ход. Лично мне доложите.


Сцена 2

Небольшая комната. В глубоких креслах сидят 5 человек. Еле слышна неопределенная музыка. Заходит мужчина.

Ведущий. Извините за опоздание, не всегда получается время оседлать. Ну что же, мы, пожалуй, начнём. Поздравляю вас и приветствую, участники нового экспериментального практикума по вхождению в личные творческие зоны. Практикума прямого опыта творчества. Это то место, где зачинается сновидение, но не простое, а озарённое огнём. Озарённое огнём вашей судьбы, ваших сокровенных мыслей, вашего другого, творческого, настоящего Я.

Порфирий. Я бы хотел узнать, есть ли, ну вот… а в чём кардинальное, так сказать, отличие? Ну, от других похожих курсов.

Ведущий. Конечно же, есть отличие! Столько много всяких творческих семинаров, практикумов, школ, курсов, и все они учат писать, рисовать, снимать кино. Но осмелюсь сказать, что наш практикум особый. У нас вы сможете активизировать самое, возможно, что есть главное у человека — его фантазию, воображение, его сновидения, его, так скажем, кузницу, где зарождается сама история. Но давайте сначала познакомимся, расскажем о себе. А рассказать о себе в необычных условиях — это всегда по-новому взглянуть на себя. Принято в таких ситуациях вносить модальность времени: ограничивать таймером. Мы же ограничим огнём. У вас будет горящая спичка в руке, которую вы зажигаете, и пока она горит, вы рассказываете о себе. О том, почему вы здесь и чего вы ожидаете.

Ведущий достает коробку спичек.

Ведущий. Кто первый?

Девушка пробует встать с места, но из-за глубины кресла это не сразу ей удаётся, она опирается руками, делает усилие, встаёт. Ведущий протягивает ей коробок со спичками. Девушка достаёт одну, чиркает, спичка загорается.

Вероника. Я Вероника. Вероника Челышева. Архитектор, специализируюсь на современной архитектуре. Не люблю ничего старого, ветхого. Современная архитектура — это стрела в будущее. Дома и строения для меня — тоже книга, но мне стало чего-то не хватать, может, м-м-м… я думала попробовать писать рассказы, прозу. Оперировать буквами, словами. Я проходила уже курсы по структуре рассказа, но знаете, чего-то не хватило, главного. И я увидела на Яндексе рекламу вашу и решила вот попробовать.

Дует на спичку.

Ведущий. Спасибо, Вероника! Вот сюда бросьте обгорелую. Аврелий Августин писал ещё в 400-м году, что «мир — это книга». Замечательно! Кто следующий? Кому передаст огонь Вероника?

Порфирий. Давайте уж я буду.

Берёт протянутый коробок, чиркает спичкой.

Порфирий. Я, стало быть, Порфирий Смоляков, директор музея «Патриотизм, традиции, скрепы». М-м-м… э-э-э… ну, я писал, знаете, рассказы в юности, стихи, а если… Знаете, я вот думал, м-м-м… всё вместе взять, ну, как сказать… оживить вот всё, связать, ну, как у Пришвина там, Паустовского… Или нет, я скажу вот так, что тайны нет. А ведь раньше была, была. А что́ Россия без тайны? И надо уметь в себя заглянуть, чтобы явить самое вот то, самую суть вот! Тайну внутри! Вот как-то так, да.

Ведущий. Вы хотите историей, рассказом явить Китеж из-под вод Светлоярских? Вы знаете, да, нам не хватает сейчас, нашей стране, чтобы по-новому, и в тоже время по-старому увидели всё. Вот говорят: везде скрепы, скрепы, традиции… А ведь нужно, чтобы все знали, что скреплять, чтобы были у всех истории, сказ был, и чтобы жили им. Очень хорошо, Порфирий. Ну, кто примет эстафету?

С кресла с усилием встаёт мужчина. Порфирий кидает ему коробок. Мужчина не ловит, нагибается, поднимает. Чиркает.

Анатолий. (Говорит очень медленно, с большими паузами.) Анатолий Савровский. Психокорректор, пенитенциарная система. Пенитенциарная, вы знаете, слово это от латинского poenitentia — «раскаяние». Странно. Да. Но там не раскаиваются. Может… Может, это я должен покаяться? Сменить занятие. Работу. Раскаяться. Стать писателем… детским. Возможно, драматургом. Поменять всё у себя. Увидеть, что же внутри, что на самом деле там…

Огонь подбирается к пальцам. Анатолий трясет рукой, спичка отлетает в сторону.

Анатолий. Извините.

Поднимает спичку.

Ведущий. У вас, Анатолий, должно быть, богатый опыт. Лечить книжками, театром! Что может быть лучше!

Анатолий передаёт коробок с трудом встающей из кресла женщине. Она делает шаг навстречу, заметно, что она хромает. Берёт коробок. Чиркает.

Алевтина. Алевтина Семёновна. Директор издательства «Полушария». У меня профессиональный интерес. Возможно ли вообще такое, о чём вы заявляете в рекламе? Меня всегда интересовал тот связующий клей истории, каков его сам процесс, откуда он. Я, как редактор, понимаю и вижу механику, но не вижу горючее, сам поэзис, если я понятно выразилась.

Дует на спичку.

Ведущий. Очень хорошо вас понимаю. Поэзис — это же лестница Эроса к эйдосам, и у слов есть свои эйдосы, там, где рукописи не горят. Но одно дело — безусловно, просто слова, другое — это магия их сплетения в историю. Это всё можно увидеть самому. И надо увидеть!

Ведущий, понизив голос, обращается к мужчине с военной выправкой и короткой причёской.

Ведущий. Вы как просто наблюдающий, как всегда, или?..

Капитан. Я и участник.

Легко встаёт с кресла, подходит к женщине, та протягивает коробок. Резко зажигает спичку. Голос звонкий, хорошо поставлен.

Капитан. Капитан Тресвятский, из Службы Государственного Порядка, отдел Контроля Творческих Сфер. И по работе здесь, и сам не чужд прекрасного: пишу стихи, совмещаю работу и хобби. Да и проникновение — наша область.

Смеётся. Ведущий тоже несколько нервно смеётся. Подходит к капитану, берёт коробок. Чиркает.

Ведущий. Антон Итаков. Мои исследования мистерий театра, модульных психотехник, психоактивных программ, холотропного дыхания и йоги привели нитью Ариадны к обнаружению путей в матрицы творчества. Я автор нескольких книг, в том числе бестселлера «Аполлон и Дионис: контролируемое безумие». Вместе с моим соратником и другом, шаманом Нараном, мы разработали комплексы-практикумы по осознанному творчеству. По активизации Зоны.

Спичка тухнет.

И с нами есть ещё один участник, шаман Наран. Он появится несколько позже. Итак, давайте поговорим про то, что такое рассказ. Откуда он берётся? У древних евреев, мастеров книги, есть легенда, раскрывающая эту тайну. Давным-давно, когда раввину требовалось исполнить важное дело — он шёл в лес. Там он находил особое место и разводил костёр. Произносил молитвы. И задуманное сбывалось. Спустя поколения, когда раввину надо было совершить важное дело, он также удалялся в лес, находил особое место, но он уже не знал, как разводить костёр. И он говорил: «Мы уже не умеем разводить костёр, но мы умеем произносить молитвы», — и всё сбывалось согласно его желанию. Через несколько поколений один раввин также пошёл в лес. Там он сказал: «Мы уже не умеем разводить костёр, не умеем произносить молитв, но мы знаем это место в лесу, и этого должно быть достаточно». И, действительно, этого было достаточно. Многим позже, уже в наши времена, раввин не стал даже выходить из своего жилища. Он сказал: «Мы уже не умеем разводить костёр, не умеем произносить молитв и не знаем даже того места в лесу, но мы можем рассказать историю обо всём этом». И опять же этого оказалось достаточно для исполнения его желания.
Удаляясь всё дальше от источника, от мистерий, человечество не теряет связь с тайной, связь, посредством чудес рассказа, приходящего к автору «оттуда». Где не горят рукописи. Из дантовского леса. Рассказ и литература — это воспоминание о том, что когда-то был костер… Мы всё потеряли. Но у нас осталась связь.

Алевтина. Вы хотите сказать, что не у всех авторов получается явить историю вот из того места, о котором вы рассказали?

Ведущий. Именно. Сейчас рассказчик — я сравню его с ди-джеем — в большинстве своём банален. Он пересказывает просто увиденное, в своей, правда, интерпретации, то есть он уже не озаряется пламенем того костра, тех мистерий. Того места, того именно леса. Рассказы ничего не меняют. Они перестали быть магическими.

Звук колокольчиков, из темноты появляется одетый в традиционную шаманскую одежду мужчина. Достаёт коробку спичек. Зажигает. Смотрит на огонь. Когда пламя подбирается к пальцам, перехватывает спичку пальцами другой руки. Поднимает вверх. Огонь сжигает всю спичку. Обгорелые останки шаман кладет на ладонь, прижимает другой ладонью. Растирает. Обтирает ладонями лицо.

Шаман (очень низким утробным голосом). Ооооогггг. Ууууггххх. Хааааа, хаааааа. Эйнштейн говорил, что мир создан не из атомов, мир создан из историй. У нас, у бурятских шаманов, мир именно создавался из истории. Сначала не было ничего, ничего кроме верховного божества Ээхэ-Бурхан. Она создала в самой себе историю. Рассказав её, она создала энергию. Сила же её истории была так мощна, что стала материализовываться. Энергия воплотилась сначала в тонкие субстанции, затем в огонь, воду, землю и воздух. И затем, плетя узоры, создавая новые истории, мир стал приобретать те формы, то выражение, которое мы все сейчас воспринимаем, видим, чувствуем, переживаем.

Шаман берёт бубен, начинает слегка по нему ударять. Слышен звон подшитых в его одежду железячек, колокольчиков.

Ведущий. Первоначально театр, мистерии — это и были огненные истории, и воплощали их на сцене. Мы же, современное человечество, не знаем, что происходило на самом деле тогда, в Древней Греции. Что переживали актеры, что видели зрители, что с ними происходило. Что случалось потом. Но мы знаем одно и наверняка — Древняя Греция сформировала наш Европейский мир.

Психиатр Анатолий. Простите, перебью. Вы хотите сказать, что… но вообще да, интересно. Ведь книги меняют, создают историю. Или судьбы, личные рассказы. Хм… Взять вот Библию, Коран, Маркса, Гитлера. Да и отца романов — Сервантеса. Вот, я уже сам ответил на свой вопрос.

Шаман. Тот, кто не стал шаманом, становится писателем. Сначала была просто история и ничего больше. Вместе с огнём дар истории получил человек. История имеет сакральное измерение, потому что человек сакрален, таинственен. Рассказывая историю, он выражает другое измерение. От правды, от силы его огня зависит, насколько история возымеет воздействие в этом мире. Или на самого создателя, или на читателя, слушателя, смотрящего. Истории учат человека, ориентируют его в жизни, создают реальность этого мира. Без истории мы не существуем. Через историю мы меняем и себя, и мир вокруг.

Ведущий. История даёт силу. И в самом начале истории характер — это вы. История должна произойти с вами. С вами, кого вы знаете, или с вашими масками, вашими тайными, скрытыми от вас самих — Я.

Шаман слегка стучит в бубен.

Шаман. Ничего не бойтесь. Следуйте за моим бубном.

Ведущий. Закройте глаза, отдайтесь полностью своим переживаниям, вспомните Алису в стране чудес. Следуйте, как и она, за мелькнувшим кроликом.