Ты бесконечность поцелуешь в губы
÷÷÷
Приезжай — я тебе покажу Москву:
не чужую — мою.
Там, где ветер к ограде сгоняет листву,
я, бывает, стою
и смотрю отражение дома в воде —
этот дом номер пять,
где когда-то о ели в лесу[1]
начинал сочинять
молодой композитор[2] для дочки своей —
для Веруни своей:
на колени её посадив,
наиграл без затей.
Но снесён старый дом,
и на месте дворов
вырос новый квартал
Патриарших прудов,
где гулял Берлиоз,
Воланд тоже гулял.
[1] Стихотворение Р. А. Кудашевой (княжны Гедройц) «В лесу родилась ёлочка»
[2] Леонид Карлович Бекман
÷÷÷
Столько не сделано, может, упущено,
лето струёй пролилось из ковша.
Что здесь случилось с ней самого лучшего
и отчего встрепенулась душа?
Были закаты — слоями — над крышами,
были рассветы — вдвоём у пруда.
Тише, хороший мой, слышишь неслышимый
звук, как у берега бьётся вода?
Как говорит с нами трепетным шелестом,
как вновь отходит — и снова прилив?
Так вот и жизнь: среди шума и щебета
вдруг замираешь, губу закусив.
Ищешь — страдаешь, маешься — мечешься,
хочешь всю вычерпать воду в ковше.
Кроме хорошего тёплого вечера,
ей ничего и не надо, душе.
÷÷÷
Может быть, ты меня, милый, недолюбил.
Может я тебя, право, недолюбила.
Вроде, слова говорил и цветы дарил,
мимо всë это минуло, мимо, мимо.
Молодость — глупый сахарный петушок,
всë норовит побольней уколоть и клюнуть.
Как было б радостно, здорово — хорошо,
мудрость отправить в юность.
Пожила бы мудрость там, юности обтесала бока,
рассказала дурочке, о чëм горевать не стоит.
По-простому, «на пальцах», зачем и как,
что оно «пустое».
Наши жизни, милый, сотканы из сетей,
вправо, влево глянешь — сплошные дыры.
Обернешься, поймёшь: ты — «другой»,
которому без затей
ближний яму вырыл.
÷÷÷
Стряхнув с себя весь сор и шелуху,
я стройному, прозрачному стиху
отдать готова и слова, и смыслы.
Так дерево — от корня до листвы —
стремится вверх дрожаньем тетивы,
и трепет этот, путь дыханьем выстлан.
Метанье обессилит, отболит,
но опытом бессрочным наделит
и выделит в судьбе ломоть и угол.
Граница называй его иль край,
но подойдя, перешагнув ту грань,
ты бесконечность поцелуешь в губы.
И будешь мироздание просить —
кричать, и умолять, и голосить:
«Нет, не сейчас, пожалуйста, не надо,
не забирай — теперь не отними,
когда полны дыханьем стали дни,
нет, не моги лишить меня отрады".
© Aldebaran 2023.
© Елизарова Наталия.
Приезжай — я тебе покажу Москву:
не чужую — мою.
Там, где ветер к ограде сгоняет листву,
я, бывает, стою
и смотрю отражение дома в воде —
этот дом номер пять,
где когда-то о ели в лесу[1]
начинал сочинять
молодой композитор[2] для дочки своей —
для Веруни своей:
на колени её посадив,
наиграл без затей.
Но снесён старый дом,
и на месте дворов
вырос новый квартал
Патриарших прудов,
где гулял Берлиоз,
Воланд тоже гулял.
[1] Стихотворение Р. А. Кудашевой (княжны Гедройц) «В лесу родилась ёлочка»
[2] Леонид Карлович Бекман
÷÷÷
Столько не сделано, может, упущено,
лето струёй пролилось из ковша.
Что здесь случилось с ней самого лучшего
и отчего встрепенулась душа?
Были закаты — слоями — над крышами,
были рассветы — вдвоём у пруда.
Тише, хороший мой, слышишь неслышимый
звук, как у берега бьётся вода?
Как говорит с нами трепетным шелестом,
как вновь отходит — и снова прилив?
Так вот и жизнь: среди шума и щебета
вдруг замираешь, губу закусив.
Ищешь — страдаешь, маешься — мечешься,
хочешь всю вычерпать воду в ковше.
Кроме хорошего тёплого вечера,
ей ничего и не надо, душе.
÷÷÷
Может быть, ты меня, милый, недолюбил.
Может я тебя, право, недолюбила.
Вроде, слова говорил и цветы дарил,
мимо всë это минуло, мимо, мимо.
Молодость — глупый сахарный петушок,
всë норовит побольней уколоть и клюнуть.
Как было б радостно, здорово — хорошо,
мудрость отправить в юность.
Пожила бы мудрость там, юности обтесала бока,
рассказала дурочке, о чëм горевать не стоит.
По-простому, «на пальцах», зачем и как,
что оно «пустое».
Наши жизни, милый, сотканы из сетей,
вправо, влево глянешь — сплошные дыры.
Обернешься, поймёшь: ты — «другой»,
которому без затей
ближний яму вырыл.
÷÷÷
Стряхнув с себя весь сор и шелуху,
я стройному, прозрачному стиху
отдать готова и слова, и смыслы.
Так дерево — от корня до листвы —
стремится вверх дрожаньем тетивы,
и трепет этот, путь дыханьем выстлан.
Метанье обессилит, отболит,
но опытом бессрочным наделит
и выделит в судьбе ломоть и угол.
Граница называй его иль край,
но подойдя, перешагнув ту грань,
ты бесконечность поцелуешь в губы.
И будешь мироздание просить —
кричать, и умолять, и голосить:
«Нет, не сейчас, пожалуйста, не надо,
не забирай — теперь не отними,
когда полны дыханьем стали дни,
нет, не моги лишить меня отрады".
© Aldebaran 2023.
© Елизарова Наталия.