вася
фокусник достает из цилиндра кролика
кидает о манеж и тот вдруг ап
превращается в васю местного алкоголика
все в той же рванине ну переодели хотя б
так вóт куда подевался наш бедный вася
два года как нет его с нами
какая-то умопомрачительная оказия
мага с васей забрасывают цветами
говорили умер, а он живехонек ну и дела
улыбается кланяется может близнец
представление продолжается вася стоит у угла
столика
взмахом руки
маг поднимает беднягу в воздух и
превращая в кролика
направляет обратно
в цилиндр
на том капец

тáк мы и не поняли что это было
по дороге домой недоумевали и строили догадки
кому рассказать не поверят же вот дурило
что вася жив и что он в порядке


призрак доставки
всякий раз
когда наружу
погляжу
фасада мимо
через дворик
через лужу
(нет ни звука
пантомима)
за спиной
огромный ящик
на своем велосипеде
бодро
катится
доставщик…
ухмыляются соседи:
ну конечно
сто курьеров
никого там вова нету
это парень всё от нервов…
к четырем
подбей-ка смету…

на дворе
две тыщи пятый
ни локдаунов
ни масок
и слинять
с работы клятой
никаких тебе отмазок…


Бескозырный козырь капитана
Бескозырка, бесталанка… Я на флоте маленький.
У меня под сердцем ранка — как цветочек аленький…
Мне бы кортик да фуражку, да медаль победную —
Вот обрадовал бы Машку, удивил бы, вредную.

А скажи мне, Смерть, нельзя ли проиграть все заново?
Мне б матросы козыряли… Я б и слова бранного
Не сказал капризной Машке, да и было б не к чему:
Выходил бы я в тельняшке на веранду к вечеру,
Мы б сидели, чаевали, говорили дóпоздна…
И собачились едва ли — выражаясь образно…

А потом вернулся к бою, где пальба и месиво,
Чтобы вновь прикрыть собою капитана крейсера.


весенняя уборка
ты моешь окна: стекла рамы…
внизу (как много их сегодня)
проходят юные адамы
и воробьи шумят как сводня
весна вскрывает закоулки
сердец младых как пива крышки
шаги адамов слы́шны гулки
адамы те как коротышки
при взгляде сверху:
перспектива
смешна аж слов не подберете…
стоишь в окне ты так красива
как ева юная в полете
внизу адам уж час (немало)
ждет задыхаясь как
от астмы:
ах кабы ты теперь упала
прям подхватил тебя и спас бы…

пчела
(притча об отзывчивости)
я усталую пчелу
встретил
как-то ввечеру
дни в гречишных
злаках лазь
вот
и ухайдакалась

поспешать ли
выбирай
село солнышко
за край
не успела пулею
дострелиться
к улею

я
отзывчивый такой
взял бы мелкую
с собой
было
очень жаль ее
но она
ужалила


дурачок
я стою под водой
хлещет дождик проливной
не остановить его
знал бы снял на видео

я стою под зонтом
стихнет дождь стряхну потом
в сапогах резиновых
намесил грязи́ на них

я стою пятый час
ты сказала в этот раз
не иносказательно
буду обязательно

я стою и стою
потихонечку сдаю…


у озера
мы всё бродили возле берега
мы докатились до финала
но не прошла твоя истерика
и ты опять напоминала

а я любил тебя тогда ещё
в те наши редкие прогулки
теперь всё стало раздражающим
шаги и те казались гулки…

с тобой мы сели тут у озера
и нам понравилось на вкус вино…
но разошлись под рёв бульдозера
поскольку озеро — и с к у с с т в е н н о


антураж со смыслом
За ней изящные кипарисы стоят как сложенные зонты.
© Виктор Воскресенский

в финальных кадрах про смерть актрисы
сирены море народ менты…
за ней изящные кипарисы
стоят как сложенные зонты

вчера снимали начало жаль мы
о том узнали не с ваших слов
там за актрисой стояли пальмы
как ряд раскрытых еще зонтов

и жизнь и смерть и скупая смета
сказали «снято» обидно аж…
а кипарисы и пальмы это
такой
со смыслом был антураж…


старик и Зимина
он умер во сне и не знает
что умер что это не сон:
он мальчик страдает от за́ед
и в девочку тайно влюблен

она подает ему мази
касается кончиков губ
не в первом в каком это классе
он тоже ей кажется люб

но за́еды эти — о крахе
(конечно) любви к Зиминой
и он просыпается в страхе…

но в жизни уже неземной…


Геенна огненная
Хорошо бы ни с кем
не связываться, не дружить.
Не подпадать под влиянье.
Не знать. Не встретить.

Потому как если я существую —
Не́жить, — то е́сть и Жить.
И Она убивает меня,
и чем Её обезвредить?..

А Она улыбается,
развешивает бельё.
Подойдёт — мне на плечи
положит руки.

Не могу оттолкнуть,
погружаюсь в глаза Её —
и в огне умираю…
И счастлив от этой муки.


у нее
хватит песни петь
хватит слезы лить
раньше не успеть
позже не отбить

у нее коса
черная петля
у нее глаза
утопиться для

у нее отец
старый генерал
у нее колец
больше чем украл

у нее жених
не из кабака
да и все у них
хорошо пока

я купец и вор
не полезу в лоб
так — зайду на двор
поклониться чтоб


507-е письмо
здравствуй моя хорошая пишу тебе
507-е письмо которое ты читая слушая
в настроении весьма приподнятом
вспоминай наши встречи на эльбе у эльзы

томящий зной эх теперь нам июль бы
а знаешь я бы отдал полгода реальной
сейчасной всамделишной жизни
за пару минут (да за пару ложек

вареной полбы
балды) проведенных с тобою вместе
на той веранде откуда вид

о бесконечности говорит…
о быстротечности говорит…

о безупречности говорит…


сумеречные шумы
ковыльные травы забава ветров
цистерны
составы
в двенадцать рядов
застанешь прогон их и вот недосуг
несчетных вагонов следишь перестук
а в город реши мы
вдоль трасс и аллей
не фары машины так шум тополей
и раз уже в сотый всё гул в вышине
летят самолеты невидимы мне
спокойна погода
редки́ облака
огни теплохода
в граните река
и волны и плеск их
луна и покой…
и вой полицейских сирен за рекой…


условные альпы (краткое природоведение)
турист походу рад:
как горный воздух чист
как гулок камнепад
как ярок ветра свист

ручьи сбегают с гор
сползают ледники
но горы до сих пор —
как были — велики

однако всякий час
(века пройдут не дни)
невидимо для нас
меняются они

бессмертны горы
да
но труд убийцы тих
и ветер и вода
подтачивают их

промоют склон до пят
продуют перевал
и альпы превратят
в карпаты и урал…


через парк
лист опал пожухли травы
зимний градус на нуле
(лучше дома да в тепле)
встречь — лишенные оправы

(с указания управы
ветки спилены) — але:
тополя стоят — корявы
аки Граждане Кале…

иль шевелятся — обрубки
растопырив — не поймешь
то ли ветки то ли руки
в пелене тумана сплошь

(впрочем страху ни на грош)
злая сырость гасит звуки
очертанья хлипки хрупки…

через парк домой идешь…


пустырь
в прогале шар луны багров
деревьев вязь по черни
вкруг перфорацией домов
обжат пустырь вечерний

средневековье снега нет
мир выстужен и мрачен
высокий купол на просвет
вселенской молью трачен

все в запустенье невредим
лишь век случайный вдох ли
былой скамьи развален рим
и муравьи подохли…


замирание
а поначалу бу́йна зелень
но через век, а то и год
то ли наскучит то ли лень ей
но сам кураж её спадет

и как-то всё не так как прежде
всё больше мхов да паутин
да буреломов — несть надежде
опор в безвременье рутин

заходят люди нарубя́т дров
как знать прибыток где урон
чем старше лес тем больше дятлов
и огнездившихся ворон


осенние закаты…
рыжий ржавый конопатый
«москвичок» стоит горбатый
мертв без стекол без колес
по пороги в землю врос…

рыже-ржава конопата
у двери́ торчит лопата
как подобие весла…
вся травою заросла…

в ночь с такого-то числа
души Лета унесла…
рыж и ржав и конопат
в запустенье старый сад…

гаснут осени закаты…
волны ржавы конопаты…
рыжий сумрак и покой…
брошен город за рекой…


безнадежная спелая вишня
поспела вишня безнадежно
никто ее не соберет
подворье брошено в нем можно
увидеть сад и огород

и диких курочек овечек
собаки скурвились в волков
и кони бродят без уздечек
итог безлюдья — он таков

достало птицам этих вишен
а что попадало — мышам…
и будто голос чей-то слышен
тревожный окрик малышам

и суета — чадит уазик —
баул коробки чемодан —
еще бы выскочить хоть разик
но только час на сборы дан


фантом
горизонт багрей в те
дни был хоть беги
корабли на рейде
встали утюги

возрожденья
дна ли
(стрелки залегли)
все чего-то ждали
силы берегли…

были на ходу ли —
к у́тру корабли
то ли потонули
то ли отгребли

облака далече
гладь воды плоска́
вроде стало легче
а в груди тоска


грозовой фронт
над рощей розовый закат
окрасил облака
далёко слышится раскат
не до грозы пока

с войны минуло столько лет
что ни следа окрест
на лавке пачка сигарет
немецкой марки «west»

20-й век ушел ко дну
и дети на́ сто раз
давно играют не в войну
а в lego и стар варс

а гром все ближе и ясней
как скоро не вопрос
и ветер в кронах тополей
чудит уже всерьез

и пыль и сор несет в глаза
и мир настороже…

и разражается гроза
без выхода уже…


мудрость не в радость
пока был глуп пока ты рос
все задавал себе вопрос
что мир твой обособленный
что ты такой особенный

за чередой ночей и утр
минула жизнь и вот ты мудр:
нашел ответ мучительный
что ты не исключительный


ч/б
вот и солнышко встало
постояло и село
как-то времени мало
для хорошего дела

и для дела плохого
недостаточно ночки
повторяется снова
все от точки до точки

не спеша не рисково
так и жизнь пролетела
ни того ни другого
не закончили дела…


дяденька
поезд состав вагоны
ветер и креозот
воздух взорвут вороны
черных каналий взвод

мимо квадраты стекол
катятся стык да стык
время едва потрогал
глядь, а уже старик

сидя так на скамейке
правда куда спешить
выжил ты в прошлом веке
в этом успел пожить

солнышком дни прогреты
чей-то отец и сын…

дяденька кто ты где ты
и почему один…

© Aldebaran 2024.
© Гладких Владимир.